Я никогда не признавался в этом публично, но единственная причина, по которой я вошел в крипту, заключалась в том, чтобы перенести традиционные финансы в блокчейн, чтобы они были вынуждены переписать весь свой код на Rust. Это был единственный способ, как это когда-либо могло произойти.